Стихи о Москве — Андрей Коровин

Андрей Коровин

Московские красавицы срывают тормоза

* * *

Москва кишит красавицами

разных возрастов

весна в столице варится

как разноцветный плов

то чёрные то белые то рыжие

плывут

красивые бесстыжие

в весну с собой зовут

они в машинах красятся

листают свой контакт

они желают нравиться

хоть нравятся и так

и жарко разбегаются

от прелестей глаза

московские красавицы

срывают тормоза

* * *

озёра тающего снега

сосна и домик под сосной

а хочется нырнуть с разбега

в Москву кишащую весной

кричат в лицо автомобили

плывут красавицы – спасай!

всё что за зиму накопили

на ветер родины бросай

галдят красавицы по-птичьи

смывая патоку одежд

всё ближе прелести девичьи

как восклицательный падеж

* * *

пахнет полынью люблю этот запах горючий

запах отчизны любимой безумной колючей

запах дороги тревоги созревшего лета

время полыни на склонах московского гетто

жизнь замирает в настое июльского солнца

сумка пастушья вдоль беглых перронов пасётся

тянут вьюнки в небеса свои тонкие шеи

роют строители всюду земные траншеи

все — чистотел зверобой луговая ромашка

словно на вечную жизнь получили отмашку

лица улыбок раскрыли в окно электрички

что же прощайте девчонки

встречайте москвички

кентавры: мир от начала времён

по вечерам на Тверской

девушки выгуливают кентавров

они такие забавные

кентавры

стесняются своей кентавричности

типа понаехали тут всякие

из Греции

гадють вишь где попало

ну тут уж ничего не попишешь

круп у них действительно лошадиный

и ведёт себя неприлично

а в общем милые такие люди

здороваются предлагают подвезти до метро

почти бесплатно

да и то потому что корм для кентавров

сильно подорожал

раньше — говорил один мой знакомый —

всё было лучше

кентавры возили людей бесплатно

за нежность и ласку

кентавры пережили ящеров и динозавтров

прижились в нашем мире

полюбились нашим женщинам

девушки выгуливают кентавров

с большими глазами и длинными ресницами

они смотрят как бы в обратное время

когда земля была населена одними кентаврами

и кентавры были двуполы

выжили только кентавры-мужчины

и если бы не эти милые девушки

они давно бы вымерли вовсе

но пока девушки рожают кентавров

мы живём от начала времён

летний вечер в Москве

вечерние кораблики шныряют по Москве           

кочевники татарники фонарь на голове

плывут расправив крылышки по Яузе-реке

курлы-курлы-курлыушки с пернатыми в родстве

вечерние дочерние в хиджабах или без

южаночки смугляночки с детьми наперевес

то взмётывают ручками бровями шевелят

то толпами то кучками по городу гулят

парят кафе над городом где вина божоле

официанты горбые улыбок не жале

под парусами алыми вечерние огни

плывут ассоли пьяные пленительно одни

и жарким летним вечером томительно скромны

соски под майкой девичьей стеснительно видны

спасибо сёстры солода за точечный маршрут

сочится в реку оловом расплавленный грейпфрут

* * *

она такая на самокате

она такая стакан в руке

возможно Лена а может Катя

а может будущая Фике

она такая как будто едет

она такая вся по делам

возможно к Вове а может к Феде

а может просто тадам падам

она такая короче юбка

короче кофточка и очки

возможно Светка а может Любка

а все глазеют как дурачки

* * *

станция новокузнецкая

губы целуются раз

пара влюблённая детская

в поезде радует глаз

пусть прилетают влюблённые

бабочки сны мотыльки

пусть эта тьма заоконная

смоется всем вопреки

пусть продолжается пение

любящих благослови

пусть у поэтов и гениев

руки по локоть в любви

* * *

отцвели ночные одуваны

испустили свой пушистый дух

разбежались в небе тараканы

я успел увидеть только двух

расцвела сирень в моём садочке

у сирени чёрные глаза

я бы с ней дошёл до самой точки

но Конфуций вовремя сказал

как пройти до Старого Арбата

если сам ты молодой Арбат

молодость ни в чём не виновата

да и ты ни в чём не виноват

* * *

слишком долго слишком сложно слишком высоко

закипает летний дождик словно молоко

по сиреневым бульварам рядовой Москвы

едут разные романы разных духовых

утлый ослик лопоухий как троллейбамбас

пересказывает слухи в образах гримас

вот и Пушкина убрали кто теперь поэт

на Тверском стоял бульваре 

а теперь уж нет

всё закончится однажды Пушкин и Москва

все закончатся однажды важные слова

пусть скорее закипает дерзкий летний дождь

каплет каплет заливает молодую дрожь

* * *

так широко так тяжко так телесно

шагает дождь по свежей мостовой

так грузно переваливает чресла

над Пушкина железной головой

то в западных шагнёт микрорайонах

то на восток наступит не спеша

и прячутся в подъездах на балконах

собравшиеся выпить кореша

стекает в хлам побелка и известка

плывут куда-то письма и зонты

но нам-то что мы сделаны из воска

а гибнут только люди и цветы

* * *

когда встречаются троллейбусы

они друг с другом говорят

вдвоём разгадывают ребусы

и над бульварами парят

они рассказывают новости

про пассажиров и вообще

и позволяют себе вольности

подобно паре овощей

они кайфуют и куражатся

выходят разом покурить

и мы вообще им только кажемся

но что об этом говорить

* * *

за окошком снег и ветер

светит свет на белом свете

лупит прямо в левый глаз

щурюсь кажется от счастья

хорошо куда-то мчаться

здесь сегодня и сейчас

достаю блокнот и ручку

собираю мысли в кучку

люди косятся в метро

что он пишет что он знает

может он нас разгадает

гуще прячутся в пальто

выхожу и солнце снова

щиплет воздух как корова

и морозец щёки жжёт

я куплю себе «Экслибрис»

полуспящ и свежевыбрит

жизнь земная подождёт

* * *

в августе Москва живёт

от народа отдыхает

в августе Москва жуёт

запоздавшие трамваи

сыплет звёздами в ночи

самолётами взлетает

новой плиткою стучит

от жары случайной тает

что осталось от Москвы

лишь трамваи да поэты

липы выше головы

беззаконные кометы

* * *

у неё ласточка на плече и море синее в рукаве

блузка прозрачно-кремовая молочный лифчик под ней

у неё в телефоне книжка и наушники в голове

и ярко-рыжие волосы золота зеленей

у неё чёрные брюки-бананы ботиночки серые на шнурках

и плечи округло-нежные и подбородок округл

от неё разливается нежность тающая в руках

таких вот в ночи и ищет старый проказник гугл

взбрасывает на меня взгляд свой сине-зелёных глаз

зелёные – обещания синие – миражи

станция Павелецкая это её как раз

а я еду дальше дальше сам себе пассажир

* * *

каждое утро

она обрывает

увядшие цветки

душистого табака

украшающего уличное кафе

на Ленинградке

каждое утро

я любуюсь ей

проходя мимо

и говорю здравствуйте

но она меня не замечает

а когда её почему-то нет

украдкой нюхаю цветки

душистого табака

сиреневые пахнут 

особенно вкусно

по утрам

в эти минуты

она подглядывает за мной

в окно кафе

и улыбается

Электричка с Каланчёвки

мужики с утра бухают

утро а чего ж

водка с колою порхают

рвёт сосиски нож

ничего что солнце светит

контролёры бдят

заковыристые дети

по углам сидят

улыбаются и машут

встречным мужики

едут к даше едут к маше

к жёнам напрямки

Мальчики на самокатах

у каждой молодой мамы

есть маленький мальчик

на самокате

вот так они и идут

молодая мама

покачивающая своей красотой

и мальчик на самокате

отталкивающийся от тротуара

то правой то левой ногой

мама и мальчик

мама и мальчик

мамы и мальчики

мамы и мальчики

много мам и много мальчиков

много мам и много мальчиков

шествуют по Тверской

гремят самокатами

покачивают своей красотой

во имя любви и мира

и ты на месте не стой

Чего хотят девочки

дети у которых нет гаджетов

по-прежнему смотрят в окно

забираются на сиденья с коленками

и видят: дома река

люди куда-то идут

ангелы пролетают над городом

в мятых подушках дрыхнут

грязные облака

дети всё видят

кричат мама мама смотри

вон плывёт в реке молчаливая рыба-меч

она может реку напополам рассечь

а над ней кораблик с кудрявою головой

распевает немые песни пока живой

я хочу быть корабликом кричит Сонечка

а Верочка отвечает ей а я рыбой-мечом

я буду самая сильная мне будет всё нипочём

а я буду плавать отвечает ей Сонечка куда захочу

мне будет всё по плечу

вот и едут две девочки две вселенные два луча

они словно лампочки светятся изнутри хохоча

говорят мама мама почему люди не умеют летать

а мама молчит как дурочка от счастья не знает

что и сказать

Май, среда, вечер

уже тяжёлые омнибусы

грохочут в дальних небесах

как босховы иеронимусы

в апокрифических лесах

ещё здесь солнце беззаботное

над белорусской кольцевой

и люди тянутся работные

в свой околоток концевой

но что-то в небе заплетается

в тугие вервия дождя

и парень с девушкой прощается

у бюста прежнего вождя

Судьба поэта

зарплата у поэта маленькая

томленье дум вниманье дам

квартирка где-то захудаленькая

читать зовут тудам-сюдам

порою где-то публикация

забудь поэт про гонорар

а там глядишь реанимация

и в небесах Тверской бульвар

а после соберутся бывшие

и сборник смертный издадут

и все когда-то не любившие

к фуршетной части подойдут

* * *

последний хороший день лета

в Царицыне в тайном саду

там дева лежит как Одетта

и когти замёрзли во льду

там кружатся бабушки в танце

их дедушки в вальсе трясут

но все эти их обжиманцы

уже никого не спасут

уже приближается осень

у лета срезая по дню

и в облаке спелая проседь

спадает как чёлка ко дну

homme et femme: version moscovite

(мужчина и женщина: московская версия)

он

садится рядом в метро

и берёт её за руку

смотрит ей в глаза

она

испуганно вздрагивает

пытается отодвинуться

и забрать свою руку

смотрит в его глаза

останавливается

смотрит в его глаза

не моргая

смотрит

прямо ему в глаза

французы воспевают

встречу мужчину и женщины

ту единственную роковую встречу

когда глаза встречаются

и всё остальное

уже не важно

может быть это и есть

самое важное в любви

встреча

глаза в глаза

независимо от того

что будет потом

он

берёт её за руку

говорит

мы

никогда не сможем

быть вместе

она

смотрит ему в глаза

говорит

это неважно

важно

только то

что здесь и сейчас

и вагон поезда

ускоряется

и несётся по кругу

не останавливаясь

* * *

она идёт

медленно покачивая

своими узкими бёдрами

закрывая этим движением

весь проход

станции Белорусская

будто ей совершенно не нужно

на этот поезд

будто она никуда не торопится

в этой вселенной

* * *

Москва потекла — поздравляю!

столица моя потекла

сегодня по ней загуляю

по лужам пойду из стекла

снег плавит подсолнечный ветер

дождь лижет асфальт языком

зиме не положен катетер

её не отмыть молоком

чернеют останки сугробов

как будто в шахтёрской пыли

весь город — февральский обломов

который опять на мели

* * *

Царицына глаза зелёные

как дирижабли надо мной

глядят печальные влюблённые

я взгляд их чувствую спиной

в них день и ночь переливаются

как марсианские пруды

дворцы картонные качаются

как две упавшие звезды

глаза зелёные коварные

Баженовские небеса

а мимо поезда товарные

былых любимых голоса